Холодная луна - Страница 48

Пуласки попытался вернуться к основному предмету их разговора:

– Все-таки как насчет запрещенных наркотических средств?

– Бен? Нет! – Кесслер рассмеялся.

Пуласки стал припоминать, какой второй вопрос он собирался задать. Амелия приказала ему все их выучить наизусть. Если постоянно заглядывать в свои записи, поучала она молодого полицейского, будешь выглядеть весьма непрофессионально.

– А он встречался с кем-нибудь, кого вы могли бы охарактеризовать как опасного, возможно, с кем-то, кто произвел на вас впечатление преступника?

– Никогда.

– Вы говорили детективу Сакс, что он пребывал в подавленном состоянии.

– Да, верно.

– Вам известно, чем он был подавлен?

– Нет. Я ведь вам говорил, о личной жизни мы с ним практически не беседовали. – Кесслер опустил руку на столик, и массивная запонка громко стукнулась о его поверхность. Ее стоимость, наверное, была равна целой месячной зарплате Пуласки.

В голове Пуласки звучал голос его жены: «Расслабься, милый, у тебя все хорошо получается».

К ее голосу присоединялся голос брата: «У него золотые запонки, зато у тебя большой пистолет».

– А кроме депрессии, вы ничего особенного не замечали в нем в последнее время?

– Замечал. Он пил больше обычного. И пристрастился к игре. Пару раз ездил в Вегас, в Атлантик-Сити. Раньше за ним ничего подобного не водилось.

– Вы не могли бы определить, что это такое? – Пуласки протянул бизнесмену копию того, что удалось восстановить из сожженных бумаг в загородном доме Крили в Уэстчестере. – Какая-то бухгалтерская таблица. Может быть, отчет.

– Я вижу. – В голосе Кесслера наконец-то появилась снисходительная нотка, но, кажется, ненамеренно.

– Они принадлежали мистеру Крили. Вам они что-нибудь говорят?

– Ничего. Откуда они у вас? И почему они в таком состоянии?

– Мы их такими нашли.

«Не говори ничего о том, что их пытались сжечь», – предупредила его Амелия. Он не умел лгать. И потому покраснел. Его брат никогда бы так не сплоховал. У них все гены были общими, кроме гена смущения.

– На них указаны довольно большие суммы.

Кесслер снова взглянул на копии.

– Не такие уж и большие, всего несколько миллионов.

– У него были хорошие отношения с женой и сыном?

– Кажется, да. Никогда мне на них не жаловался.

– Но вернемся к депрессии. Как вы узнали, что он подавлен? Если он сам не говорил об этом?

– Он просто сделался каким-то безучастным. Стал раздражительным. Рассеянным. Что-то, несомненно, его мучило.

– Он что-нибудь говорил о закусочной «Сент-Джеймс»?

– О чем?..

– Это бар на Манхэттене.

– Нет. Правда, мне известно, что время от времени он рано уходил с работы. Думаю, выпивал с друзьями. Он никогда не говорил с кем.

– Он когда-нибудь был под следствием?

– То есть?

– За что-то противозаконное?

– Нет. Я бы знал.

– У мистера Крили были какие-нибудь проблемы с клиентами?

– Нет. У нас великолепные отношения со всеми нашими клиентами. Их средняя прибыль в три-четыре раза превышает вложения. Кто будет недоволен подобным?

Пуласки не понял, о чем его собеседник ведет речь. Однако занес к себе в блокнот. Вместе со словом «недоволен».

– А не могли бы вы прислать мне список клиентов?

Кесслер заколебался.

– Откровенно говоря, мне бы не хотелось, чтобы вы с ними контактировали. – Он немного опустил голову и посмотрел прямо в глаза Пуласки.

Полицейский не отвел взгляда.

– Почему?

– Неловкая ситуация. Может плохо сказаться на бизнесе. Я ведь с этого и начал наш разговор.

– Извините, сэр, но мне представляется, что нет ничего необычного в том, что полиция после гибели человека задает вопросы людям, знавшим покойного.

– Я так не думаю.

– Но ведь всем вашим клиентам известно, что произошло с мистером Крили?

– Да.

– Поэтому, что касается нашего расследования… В принципе они должны ожидать, что их попросят ответить на ряд вопросов.

– Некоторые – да, другие – нет.

– В любом случае вы ведь не пустили ситуацию на самотек? Прибегли к услугам фирмы по связям с общественностью или сами попытались успокоить клиентов?

Кесслер явно колебался.

– Хорошо, – сказал он наконец, – я составлю список и пришлю его вам.

«Есть! Гол!» – подумал Пуласки, изо всех сил стараясь не улыбнуться.

Амелия Сакс учила его оставлять главный вопрос на самый конец беседы.

– А что произошло с долей мистера Крили?

Вопрос, естественно, содержал микроскопический намек на то, что Кесслер мог убить своего партнера, чтобы завладеть его частью их общего бизнеса. Кесслер либо не понял намека, либо не особенно на него обиделся, так как вполне спокойным тоном ответил:

– Я его выкупил. Это предусматривалось нашим партнерским соглашением. Сюзанна – его жена – получила хорошую рыночную цену за долю мужа. Весьма круглую сумму, скажу я вам.

Пуласки записал его слова и указал на фотографию трубопроводов, видневшуюся сквозь стеклянную дверь.

– Большая часть ваших клиентов такие же крупные компании, как та, что на снимках?

– Мы в основном работаем на отдельных предпринимателей, управляющих фирмами и членов советов компаний… – Кесслер высыпал пакетик сахара в свой кофе и стал его помешивать. – А вы сами когда-нибудь занимались бизнесом?

– Я? – На лице Пуласки появилась широкая улыбка. – Я – нет. Дядя когда-то занимался. Но прогорел. Не он, собственно. Его ресторан.